Как избежать замужества - Страница 46


К оглавлению

46

— Может, оно и к лучшему, что Павел Сергеевич ничего не помнит, — сказала я, когда мы вышли из отеля под холодный мелкий дождь. — По крайней мере, меньше оснований опасаться за его жизнь. Убийца, если это не Георгий, присутствовал при разговоре и знает, что старик не покажет на него пальцем.

— Да, нет худа без добра, — согласился Прошка, безрадостно поглядев на обложенное со всех сторон небо. — А до цивилизации нам в ближайшие сутки опять не добраться. С личностью убийцы тоже ничего не ясно. Слышала, что рассказала Наталья? Никакой зацепки. А твой разговор с Георгием что-нибудь дал? Как вы, кстати, беседовали — через дверь?

— Нет, я применила всю мощь своего обаяния и сумела убедить Замухрышку, что угрозы для его жизни не представляю.

— Вот она, зацепка! — Прошка оживился. — Невиновный никогда не поверил бы этому смехотворному утверждению. Самого короткого знакомства с тобой достаточно, чтобы понять: ты опаснее разъяренной гадюки. Только убийца мог решиться на тет-а-тет с тобой, поскольку точно знал, что здесь ты еще не успела никого прикончить.

— Любой, кто знает о моем многолетнем знакомстве с тобой и собственными глазами убедился, что ты до сих пор жив и даже не изуродован, без труда оценит мое милосердие и долготерпение.

— Своим относительным благополучием я обязан только железным нервам и быстроте реакции.

На этом обмен любезностями закончился, потому что мы уже поднялись на крыльцо сторожки и чуть не слетели с него обратно, когда внезапно распахнулась дверь.

— Сколько можно ждать? — раздраженно проворчал Марк вместо приветствия. — Могли бы догадаться, что о вас беспокоятся! Впрочем, для этого нужны хоть какие-то мозги…

— Мы принесли вам покушать, — сообщил Прошка, торопясь хоть немного смягчить нашего сурового друга.

Я подумала, что Марк сейчас окончательно выйдет из себя, но, к моему удивлению, он отнесся к Прошкиной вести благосклонно.

— В кои-то веки ты подумал о ком-то, кроме себя, — проворчал он уже гораздо более благодушно. — Я не сомневался, что ты набьешь себе брюхо, а о нас и не вспомнишь.

Мы прошли на кухню и устроились за столом. Леша, изучавший очередную пожелтевшую газету, рассеянно поздоровался и снова погрузился в чтение. Зато Генрих, появившийся из комнаты больного, просиял, как ясно солнышко:

— Варька! Прошка! Мы без вас отчаянно скучали. Какие новости? Вам удалось добиться аудиенции у Натальи и Георгия?

— Когда это нам что-нибудь не удавалось? — Прошка надулся от самодовольства.

— Как себя чувствует Павел Сергеевич? — поинтересовалась я, не желая потворствовать развитию Прошкиной мании величия. — Вы с ним разговаривали?

— Нет, он заснул незадолго до нашего прихода и пока не просыпался. Только иногда стонет во сне. Ну, выкладывайте свои новости. Удалось пролить свет на зловещие тайны отеля?

— Что же ты примолк, Прошка? — спросила я ехидно. — Почему бы тебе не повторить свою хвастливую фразу? Как человек, не ведающий неудач, ты, должно быть, уже отгадал все загадки?

— Да-да, — включился в игру Генрих. — Почему бы вам не открыть жалким тупицам личность преступника, мистер Холмс?

— Какой он Холмс! — Марк презрительно хмыкнул. — Он и до Ватсона-то не дотягивает.

— Ты хочешь сказать, что Холмс у нас — ты? — вскинулся Прошка.

— Нет среди нас Холмсов, — изрек Леша, откладывая газету. — Одни Ватсоны собрались.

Глава 14

За едой мы с Прошкой по очереди пересказали содержание своих приватных бесед с подозреваемыми.

— В общем, если свести все собранные сведения воедино, получается, что причин для убийства Бориса и покушения на Павла Сергеевича не было ни у кого, — резюмировала я. — Хотя нет, Замухрышка признал, что у Натальи и Вальдемара был корыстный мотив, но даже он, при всей своей ненависти к удачливому сопернику, заявил, что убийца Вальдемар — никудышный. А мое предположение о причастности Натальи он отмел самым решительным образом.

— Это ничего не доказывает, — возразил Марк. — Если Георгий до сих пор любит Наталью, он будет выгораживать ее всеми правдами и не правдами.

— Я готов поспорить на любую сумму, что Наталья брата не убивала, — заявил Прошка. — Она явно потрясена его смертью, от одного упоминания о Борисе меняется в лице. И пусть мне отрежут язык, если это игра.

— Раз уж Прошка готов на такую жертву, значит, Наталья определенно невиновна, — рассудил Генрих. — Для него потеря языка равносильна утрате зрения, способности двигаться и потенции, вместе взятым.

— Ну, насчет потенции ты, пожалуй, перебрал, — с сомнением сказал Марк.

— Ты полагаешь? Подумай, он лишится не только возможности препираться с тобой и Варькой, но и удовольствия от еды!

— Ты не хочешь взять свои слова обратно, Прошка? — спросила я. — Тогда решено: подозрения с Натальи снимаем. Может быть, ты готов еще за кого-нибудь поручиться языком? Нет? Жаль! Твоя готовность к самопожертвованию здорово продвинула наше расследование. Кандидатов в убийцы осталось всего четверо.

— Если убийство Бориса и покушение на истопника — дело рук одного человека, — уточнил Леша. — В противном случае нельзя исключать из числа подозреваемых и самого Павла Сергеевича.

— Ну ты сказанул! — Прошка округлил глаза. — Тогда отель буквально кишит злодеями. И у нас ни малейшего шанса выбраться из этой переделки живыми.

— Не дрейфь, Прошка, следующей от руки убийцы паду я. А там, глядишь, строители кемпинга забеспокоятся и приедут на помощь…

— Почему ты решила, что будешь следующей жертвой? — обеспокоился Генрих.

46